“Каждый человек как бы тащит за собой некий скрытый объем психической жизни, определяющий его структуру восприятия и делающий впереди него вырезку того, что он воспримет, на что прореагирует, что увидит и что он поймет. ... У каждого свои цветы...” (стр.238). Эта структура представляет собой не плоские запечатленные отображения предметов прошлого, а целые комплексы впечатлений, ассоциаций, волнений, для которых предмет прошлого был общим знаком. “И поэтому, если мы пройдемся по местам наших воспоминаний и посетим прошлый цветок, то не найдем там себя” (стр.239).
ММ говорит о некоей “ментальной почве” - скрытом объеме психической жизни человека, как компоненте априори нашего отношения к миру. Другой компонент этого априори - чтобы быть воспринятыми нами, предметы должны предъявить нам последовательность (во времени) кадров, содержащих различные аспекты предмета. Память, не зная, каким будет следующий кадр, длит существование предмета на основе уже полученного. Так живет в памяти уже исчезнувший предмет, умерший человек. И может получиться так, что этот длящийся образ не обогащается новым кадром, а мультиплицируется. Тогда в сознании независимо живут и длятся разные образы одного предмета. И смерть одного из этих образов не означает смерти всех других.
Следующее соображение. “Если нет образа, то ни радости другого человека, ни его несчастья (а это наблюдаемые события, так же как цветы) мы вообще не воспримем” (стр.242). “Реальное существо, как бы мы глубоко ему ни симпатизировали, большей частью воспринимается нами посредством наших органов чувств, то есть остается для нас opaque - непрозрачным, представляется мертвой тяжестью, которую наша чувственность поднять не может” (стр.243). А если есть в нашем сознании некий образ другого человека, то мы можем сопереживать ему. Но лишь некоей частью души, соответствующей месту этого образа в нашем сознании. “Мы не переживаем горе - мы переживаем его кусочек” (стр.244).
Обращение предшествующих представлений дает выход на роль произведений искусства в жизни людей. “Изобретательность первого романиста и состояла в том, что он понял, что в аппарате наших эмоций единственно существенным элементом является образ и что решающим будет упрощение, состоящее просто в элиминации реальных персонажей” (стр.244). Персонажи для нас - существа нового вида. И невозможно обойти еще одну цитату из Пруста с включением комментариев ММ:
“И не имеет значения, если действия, эмоции всех существ нового рода кажутся нам истинными (хотя мы знаем, что они фиктивные), потому что мы их превратили в свои, потому что они в нас эволюируют (или совершаются), держат нас в своей власти, пока мы лихорадочно перелистываем страницы книги, держат скорость нашего дыхания и интенсивность нашего взгляда. И раз уж романист привел нас в такое состояние, когда, как во всяких внутренних состояниях, любая эмоция будет удесятерена, то в течение одного часа он развязывает в нас (как в ядерной реакции) все возможные счастья и несчастья, на которые нам понадобились бы многие годы, чтобы узнать хотя бы некоторые из них, ... и из которых, может быть, самые интенсивные вообще никогда нами не были бы испытаны, ибо медленность, с которой происходят в нас восприятия, мешает самому восприятию” (стр.245).
Фиктивные персонажи, в отличие от реальных, которые как и мы не способны что-либо переживать или воспринимать целиком, “которые сами полностью не испытывают даже собственного горя” (стр.246), для нас становятся телами особого рода - прозрачными, переживающими все полностью, источником воображения.
ММ отмечает два парадоксальных определения - воображения и памяти. “Вся проблема воображения и состоит в том, чтобы воображать существующее... Воображать воспринимаемое... ... То есть память как живой акт существует в экономии мироздания лишь для того, что не произошло, не совершилось. Иначе память была бы излишней” (стр.247). [Здесь “существующее” - не синоним “бывшему”, а “не совершилось” то, что может иметь продолжение.]
Существуют такие предметы, такие материальные структуры, которые сами являются “смыслом и содержанием того, что посредством этой структуры сообщается” (стр.247). Например, слушая хорошую игру на скрипке, мы “не замечаем эффектов игры, а слышим лишь то, что играется, звучит” (стр.247). Хороший текст обладает тем же качеством. Многословные описания Пруста в форме последовательного перечисления признаков объекта (например, Булонского леса) являются “как раз случаями прозрачного тела, когда перед нами не просто тело, а еще и смысл, а всякий смысл подпирается, как я сказал, или поддерживается структурой желания и структурой верования” (стр.247). Структура желания и структура верования - это все наше сознание, с его априорными и благоприобретенными составляющими. “И вот верование, подложенное под восприятие, превращает предмет в предмет восприятия, в то, что вызовет в нас соответствующие эмоции, состояния, или вызовет эстетический эффект, эффект понимания” (стр.248). Способ, которым автор достигает нужное качество текста - авторский стиль. Стиль - это сверх материальных соотношений компонентов текста, хороший стиль - имматериален.
И если человек стремится к совершенству, то что это значит? Что ищет человек? “... Внутренний человеческий поиск по дороге верований, вкладываемых в предмет, - есть поиск одного-единственного и самого высокого совершенства. ... Душа, полная чувств, есть величайшее из возможных совершенств. ... А быть живым означает невозможную для нас вещь: пребывать в каждый момент в полноте чувств. .. Не речь, а - душа, полная чувств” (стр.249) .
Желаемая полнота чувств - это активность в поиске наилучшего следующего шага, базирующаяся на комплексной картине мира. Человек, сознание которого обладает таким качеством, - совершенен.
“Для внешнего наблюдателя вещь вне сознания человека, в качестве действующей на сознание человека, - есть неопределенный ход мира, из которого невозможно вывести действительное его состояние. ... Однако я не могу перейти от наблюдаемого извне озера к твоему восприятию этого озера. ... Места, которые мы знали, не принадлежат лишь миру пространства, в которое мы их помещаем для большего нашего удобства. ... Мир физических событий в качестве предметов и участников нашей психологии, нашей духовной жизни - совершается в каком-то другом измерении” (стр.250).
“И воспоминание о каком-либо образе есть в действительности лишь сожаление о некотором ушедшем моменте. Сожаление или желание. Это одно и то же” (стр.251).
“Но желание всегда тем сильнее, чем менее определенный предмет оно имеет. Поскольку структура желания такова, что за каждым предметом желания в действительности мы хотим и желаем чего-то другого. Всегда другого” (стр.252).
“... Совершенная мысль есть не та мысль, которая изображает до конца какой-нибудь предмет, а та, которая, оставаясь именно сама собою, производит тысячи других мыслей” (стр.252). Важно это - “оставаясь именно сама собой”, без добавлений.
БИГЛОВ Ю.Ш. КОНСПЕКТ ЛЕКЦИЙ О ПРУСТЕ МЕРАБА МАМАРДАШВИЛИ
С ЗАМЕТКАМИ ЧИТАТЕЛЯ, ИСПОВЕДУЮЩЕГО
ДЕЯТЕЛЬНЫЙ ПЕССИМИЗМ г.Белгород, 2000г.