ММ продолжает наращивание образов и метафор, считая, что они "лучше, чем определения и понятия, помогут нам понять философию" (стр.26).
"... Люди не рождаются биологическим способом, а лишь проходя путь, становятся или не становятся людьми. ... Религиозный образ второго рождения: сначала мы рождаемся от матери и отца, а потом на этом биологическом субстрате вторым рождением рождается что-то, называемое человеком" (стр.26), "И это - сыновья гармонии" (стр.30). [“... или не становятся людьми” - это острое утверждение ММ. Жизнь показывает, насколько рискованно делить человечество на "людей" и "недочеловеков"].
А ММ продолжает развивать идею: "... Основной психологический тип человека, которому вообще может открыться мир (не перед всяким мир откроется, даже если он этого захочет) и для которого по каким-то магнитным линиям раскатывается как развертывается его собственная психология, - есть ангажированный человек" (стр.28). А остальные - "возмущенный прах" (у Данте), "Взметенная пыль" - добавляет ММ. "Это люди, которые и не грешили, и добра не делали" (стр.29).
"... Доля должна быть великой и она должна быть испытана. Или к добру, или ко злу" (стр.29). [Хорош психологический тест? Кто готов признать себя "возмущенным прахом"?]
Что же определяет духовный путь того, кто "решился жить, поставил себя на карту" (стр.30), то есть состоявшегося человека? ММ указывает на две темы - обмана и законов.
Обман
у ММ - это "привычка" или "готовый мир".
"... Живущие привычно, удобно, из страха не действующие и надеющиеся" (стр.30) - не относятся к настоящим людям. Нужно жить hic et nunc - здесь и теперь, "ничего нельзя перекладывать на завтра" (стр.30). Эдисон сказал, что “восемьдесят процентов людей готовы бессмысленно и тяжело трудиться всю жизнь, лишь бы не останавливаться ни на минуту” (стр.28).
А законы? О законах психологии - остальной текст.
Например: "Не дарят ожерелье той, которую любят, а любят ту, которой дарят ожерелье" (стр.32). Второе: с психологической точки зрения, вещи не являются знаками чего-либо в соответствии с общей договоренностью: "Здесь ожерелье - незаменимо: оно несет ту, которую любят" (стр.32). Еще один закон: возможны одновременно совершенно разные восприятия одного и того же физического факта, и эти восприятия невозможно совместить в одном человеческом сознании. Эти восприятия - в разных мирах. "И эти миры разделены тонюсеньким листочком, который нельзя, оказывается, пройти" (стр.33).
Здесь же экскурс в эстетику. "Пруст говорит, что живя, мы настолько повязали себя разними вещами, настолько раздали себя в разные вещи, ... что можно открывать великие истины или великие красоты не только в "Мыслях" Паскаля, но и в рекламе туалетного мыла" (стр.33). Чуть ранее: "Скажем, колесо швейной машины никакого эстетического значения не имеет, но взято почему-то оно и ему придано какое-то значение" (стр.33). ММ напоминает, что это - устойчивая тема в ХХ веке: произвольный выбор любых, казалось бы совершенно незначительных, предметов и придания им эстетического значения. И в этом есть смысл, если в предмет вложена часть нашей души.
Попутный шлепок по национальной психологии русского народа, который так и освоил умение жить здесь и сейчас: "Решающий внутренний психологический и социальный механизм русской, российской культуры можно, я думаю, выразить несколькими словами: всегда - завтра, всегда - вместе и всегда - в один сверкающий звездный час. А сегодня можно делать, что угодно. ... Каждый раз непонятно только каким образом из соединения десяти пальцев получится справедливое и умное состояние. Каким образом из продолжения заблуждений в один прекрасный день получится истина. И каким образом из безнравственности, практикуемой на каждом шагу, получится какая-то ослепительная и притом совместная нравственность" (стр.34). "Философы в таких случаях говорят, что нет многих миров, есть только один мир, и нет удвоения времени. Ведь ленивый человек (в прустовском смысле) это человек, удваивающий время. Он считает, что можно, не меняясь самому, что-то исправить" (стр.34).
Здесь и сейчас каждый человек выбирает наилучшее свое поведение. И этот выбор очень часто выглядит странным, если его рассматривать с позиции вечных истин и статичных определений.
Поведение выбирается по суммарной оценке, получаемой по ряду групп критериев - врожденных, приобретенных на доверии, сформированных личным опытом. Суммарная оценка - субъективна, но определенно нацелена на максимизацию потенциала человечества. Отклонения отсеивались естественным отбором.
Культурная компонента (биология у очень многокровного русского народа не может значимо отличаться от биологии западноевропейцев) представлена той частью, которая приобретена на доверии - в раннем возрасте, в процессе воспитания. Именно о ней можно говорить, как о национальной черте психологии.
Специфические черты русской культурной компоненты взаимодействуют со сменяющимися технологическими эпохами, то лучше, то хуже соответствуя им.
Нет гарантий того, что специфические черты русской психологии позволят ее носителям процветать в современных и предвидимых условиях. Но это в равной мере относится и к другим нациям, сохранившим существенные специфические черты своей психологии. Что будет дальше? Люди, индивиды - очень разные в любой популяции. В этом - надежда на выживание, выживание людей, но не специфических черт (дорогих нам и близких) русской психологии. Уже сейчас рожают детей и передают им свою культурную компоненту психологии семьи, не обремененные проблемными национальными особенностями.
С другой стороны, психология настолько же пластична, насколько консервативна. Она диалектически связана с условиями существования. Меняются условия, и, может быть, то, что на предыдущем отрезке истории мешало (а еще раньше - помогало), даст новый выигрыш. Ведь будущее предсказуемо в малой степени.
Тема "невозможности сознательно контролируемой передачи мысли": "Почему нельзя "прочитать" в Паскале, если тебе дают читать. То есть почему мысль Паскаля не может перейти в твою голову? Да потому, что тебя не было там, где рождалась мысль Паскаля" (стр.35). Естественное продолжение: "Назовем эту тему вопросом о том, как мы, человеки, вообще можем знать и понимать" (стр.36), "Из содержания теоремы Пифагора, как и из умения обучать и рассказывать, не вытекает никакой факт понимания кем-то этой теоремы Пифагора или чего-то другого" (стр.37), "Какие-то условия должны быть, если передача возможна. ... Я думаю, вы догадываетесь о том, что такие условия должны существовать, уже из опыта собственной жизни. ... Знание не есть что-то, что приходит извне, а есть нечто, что всплывает из глубин души. Знание как реминисценция" (стр.36).
"И когда мы говорим, мы всегда говорим об уже существующей истине. Под истиной здесь не имеется в виду, скажем, знание того, что в мироздании пять миллионов звезд, что это число было до нашего знания, и мы его открыли, и в этом смысле истина уже была. Нет, это были вещи, а я говорю об истине, которая уже есть" (стр.37).
Уже есть, задано нашей биологией и историей наше положение в мире, наше участие в “большой гонке”, от которого нельзя уклониться. Это - в каждом из нас. Это - не осознаваемо, но это есть, зафиксировано в структуре мозга, работает без выключателя от возникновения до смерти.
Что побуждает нас к труду понимания? "Речь идет о воссоединении с вещами, в которых, независимо от нас, мы уже есть" (стр.38), "Не мы видим их, - а они видят нас. ... Какая-то жалоба идет от них: некое существо просит тебя высвободить его из плена заключения, из плена вещей. И есть только одна магическая палочка, которая высвобождает эти плененные души - магическая палочка знания, узнавания. Это обращение как бы толкает нас на путь. ... Мы начинаем догадываться, что высвободить их можем, только изменив себя, что этого они как раз от нас и ожидают" (стр.39). [Слишком легковесной ответ на очень важный вопрос. Должны быть более весомые (из мира вещей) оправдания такому ресурсозатратному занятию людей как познание, понимание.]
Человек тратит свои ресурсы на познание (понимание) потому, что таков его мозг. А его мозг таков, потому что так самособирается, самоорганизуется коллектив клеток его организма. Клетки же такие - остались из ряда близких вариантов в результате естественного отбора. Этот (наш, человеческий) вариант победил, потому, что у конкурирующих вариантов не оказалось достаточного ответа на обнаружившуюся способность человеческого варианта оптимизировать свое поведение на основе прогнозирования развития ситуации с использованием моделирования в индивидуальной картине мира в своем мозгу. А “жалобные взгляды предметов” - это попытка рационализировать, объяснить самому себе свое поведение задним числом.
В одном эпизоде романа Пруста пирожное "мадлен", оказавшееся в руках героя, вызвало вдруг непроизвольное воспоминание. "Мир был заключен в "мадлен". Будучи заключен в "мадлен", он был отлучен от Пруста" (стр.40). Непроизвольное воспоминание - воссоединение с миром в некотором прошлом его состоянии, и, с учетом того, что сам Пруст за прошедшее время изменился, это воссоединение дает новое понимание. Воссоединение с самим собой, потому что такое вообще возможно при условии, что ранее пирожное "мадлен" участвовало в жизни Пруста в ситуации полного включения, ангажированности.
Что здесь из геометрии? ММ приводит образ из произведения "Новая жизнь" Данте. Воссоединение со всеми вещами (взывающими о понимании) помещает человека в центр взгляда, в центр окружности - точку равноудаленную от вещей мира. В этой и только в этой точке человек - уже не вещь. [Сложновато для нематематика.]
БИГЛОВ Ю.Ш. КОНСПЕКТ ЛЕКЦИЙ О ПРУСТЕ МЕРАБА МАМАРДАШВИЛИ
С ЗАМЕТКАМИ ЧИТАТЕЛЯ, ИСПОВЕДУЮЩЕГО
ДЕЯТЕЛЬНЫЙ ПЕССИМИЗМ г.Белгород, 2000г.