"Мысль Пруста состоит в следующем: чтобы испытать, нужно создать" (стр.144). Нужно понять и воссоздать событие в своем сознании. "...Наше познание мира опытно. То есть, что бы мы ни познавали, что бы о мире ни думали, в конечном счете все это сводимо к тому, что мы можем непосредственно испытать, почувствовать, увидеть, и, следовательно, почувствованное, увиденное, испытанное является критерием истины" (стр.144).
А вот Кант и Декарт считали, "что наше познание есть не опытное познание, а познание для опыта. У Декарта и Канта ... видно, что подумать что-нибудь, помыслить требует героизма, в том числе риска. ... Так вот, слово "опыт" для Декарта и Канта означало героическое усилие души, держащейся там, где она себя потратила, то есть ангажировала" (стр.144). Так что формально различные высказывания Пруста и Канта имеют схожий смысл.
Еще о последней книге Канта "Переход от метафизики к физике": "... Он пишет, что физика есть не познание мира опытом, а познание мира - для опыта. То есть мысль Канта та же самая, что и мысль Пруста: познание есть некоторая конструкция, некоторое построение. ... То, что создается своей жизнью в нас последним ударом опыта, испытания. Ибо то, что получено от мира не просто наблюдением, а в результате испытания, познания, - и есть истина. ... В физике, например, это построения экспериментальные, и в литературе, как ни странно, то же самое" (стр.145). Поэтому изучение книги Пруста - это экспериментальная психология, в отличие от наблюдательной.
ММ сравнивает акт понимания с созданием и работой гиперболоида инженера Гарина: нужно построить сложную конструкцию, которая сможет произвести вспышку, и на кончике "какого-то согласованного или когерентного луча" можно увидеть истину. У Пруста есть словосочетание "экспериментальная вера", в некоторой степени у него синонимичны слова "понять" и "сотворить", "создать". "Причем этот образ создания совместим у него с другим сквозным образом, который также будет для нас решающим, - с образом книги. ... Создаваемое есть книга" (стр.146).
Эта тема введена Галилеем. "Для Галилея природа есть книга, написанная языком математики, и этот язык нужно уметь читать" (стр.146). У Гюго: "Собор внутри себя производит через нас наши состояния. То, что мы видим, не есть продукт нашего зрения, в горизонте которого стоит собор, мы внутри собора и являемся как бы элементом резонанса его симметрии, его структуры. Его структуры что-то производят. Гюго сравнивает роман с собором, имея в виду романическое произведение искусства, которое не изображает что-то, не имитирует, а само является производителем внутри себя своего собственного мира. В этом смысле роман не есть зеркало действительности... Нет, роман состоит из таких событий, которые внутри него самого произведены его собственной структурой" (стр.146). И " ...наши реальные переживания, которые, будучи реальными, в то же время генерированы какой-то созданной структурой. Такова книга. Книга, как и природа, работает, производит" (стр.146, стр.147).
“Пруст считал, что действительная задача поэта состоит не в том, чтобы мыслить. ... Задача произведения состоит в том, чтобы давать мыслить, то есть создавать нечто такое, что порождало бы мысль. Как порождает природа” (стр.147).
“Гете говорил..., что всего мышления не хватило бы на один акт мысли. Очень странная фраза. Здесь, конечно, не имеется в виду, что для того, чтобы совершить акт мышления, нужно жить, иметь тело. Для акта мысли, кроме нашей деятельности, которая контролируется сознанием и целенаправленной волей (ведь мы организуем акты нашего размышления), нужно еще и то, что рождает мысль” (стр.148).
Далее ММ возвращается к теме смерти, как “связки невыдуманного и в то же время ненаблюдаемого - связки какого-то смысла, одновременно духовного и чего-то материального” (стр.148). Здесь мы прикасаемся к чему-то, “что и нематериально, невидимо, и в то же время не есть мысль. ... И наблюдать нельзя и выдумать нельзя. Почему мы распяты? Да потому, что эти две вещи, которые взаимно исключают друг друга, нужно держать одновременно. Мучиться“ (стр.148).
Смерть - это (для умирающего) когда все - здесь и сейчас, нет будущего, нет надежды. Здесь и сейчас подводится итог жизни. Почему жил именно так, почему поступал именно так, зачем жил? Тут оказывается, что дать удовлетворительные ответы на вечные вопросы, исходя только из наблюдаемого, невозможно. Кроме наблюдаемых событий, кроме известного и выдуманного в жизни индивида участвует еще нечто.
Похоже, что здесь речь идет о наличии объективной обусловленности аппарата мышления, суть которой можно понять только с учетом относительно малого срока жизни индивидуума и наличия потока угроз существованию человечества, как вида.
“Внутренняя книга неизвестных знаков” (стр.149) - таков образ этого участника индивидуальной жизни у ММ. Эта “внутренняя книга” писателя влияет на качества языка произведения искусства. “У нас есть знаки и предметы, а еще - мы, которые должны соотнести знаки с предметами, и в языке есть также особого рода знаки, которые являются как бы его стилистическими качествами, которые показывают истину сами по себе, не нуждаясь в операции соотнесения знака еще с каким-то другим предметов. Это и есть качества языка” (стр.149).
Все-таки истина в произведении искусства каким-то путем воспринимается читателем, зрителем, слушателем. Какой же действует для этого особый канал? Такой информационный канал образуется тогда, когда воспринимающий моделированием на себе самом подбирает такое свое состояние, которое оправдывает когда-то сделанный художником выбор средств, языка. Оправдывает - значит предъявляемый воспринимающему, а раннее выстроенный художником поток художественных форм оказывается оптимальным и по индивидуальной оценке художника, и по индивидуальной оценке воспринимающего.
“Но есть другой, простой путь: можно внезапно, сразу понять, что так говорить может только ложь, такой тон может быть только у лжи. Пруст и называет это качеством языка...” (стр.150).
Понимание истины, представленной качествами языка, возможно только при активности воспринимающего. Его плоть делает неизвестные знаки книги рельефными, имеющими вид двойной борозды, две стороны которой представляют собой логически взаимоисключающие и в реальной жизни одновременно верные суждения. “Птицы-профеты. Именно об этом он пишет, как бы постоянно призывая: слушайте, вслушивайтесь в слова глупых людей, с умными беседовать - тратить время. Истина гораздо доступнее в нелепых словах, которые повторяются глупцами, как попугаями, там - профетические птицы летают. Между словами. И это всегда материальный след, как след полета птицы, он расшифровывается по рисунку полета” (стр.152).
Другая сторона темы: “Истина - это жалящий укол. ... Но ведь никто не ищет жалящих уколов. Они могут быть только неожиданными или внезапными” (стр.152). У Пруста: “И только извне, когда меньше всего этого ожидаешь, она наносит нам свой жалящий укус и ранит нас навсегда” (стр.152). Истина открывается активной жизнью, тратой жизни, ценой жизни, всю жизнь. Испытание мира, “постижение мира изнутри, а не наблюдение его извне” (стр.153). Добываемая таким способом истина - абсолютна. “Никаких относительных истин не существует. Существует только относительное знание. А истина всегда абсолютна. Но истина помещена на кончике согласованного луча, а луч согласовывается созданным или буквами книги. Ими индуцируется и согласуется луч, и на конце этого луча - его можно называть созданием или пониманием - на конце этого луча создания, креации или понимания, на конце луча испытания - истина. То есть реально нами в нашем теле переживаемое и есть истина. В этом смысле, конечно, искусство, как и наука, и все, что мы делаем, имеет доступ к абсолютной истине” (стр.153).
Таким образом одновременно и отрицается существование абсолютной истины. Утверждается, что то, что внутри нас, и есть истина в конечной инстанции. Отсюда - прямое заключение об отсутствии некоего высокого предназначения, высокой цели человеческой жизни - находящихся вне человека, вне человечества. “Деятельный пессимизм” - находит основания для активности человека в этой безысходной ситуации.
Постигая истину ценой жизни, мы живем иллюзиями, ложью. “Впечатления, из которых мы заимствуем свой строительный материал, - ложь, как и те буквы книги, из которых складывается истина, - ведь они тоже ложь, иллюзия. ... Значит, согласно Прусту, истину можно прочитать только внутри или в теле особого рода иллюзии. И такую иллюзию, или ложь, нужно проживать, то есть нужно каждый раз умирать, потому что они наша смерть. Поскольку это куски, внешние обрывки нашего тела” (стр.153).
ММ приводит замечание Пруста о том, что счастлив человек, который встречает истину раньше, чем встречает смерть, “для кого, как бы ни были близки момент истины и момент смерти, час истины звучит раньше часа смерти” (стр.154).
И есть еще одна сторона отношения истины и смерти. Пока длится жизнь, нельзя извлечь смысл, завершенный и полный. Нет истины вперед, истина - только здесь и сейчас. Поэтому смерть - момент истины индивида. Жизнь не окончена, и мало ли что еще может случиться. “Повторяю, с одной стороны, нужно быть полностью живым - здесь и сейчас, а с другой стороны, продолжение жизни исключает истину” (стр.155). ММ напоминает греческую легенду о матери, которая просила бога, чтобы он забрал ее сыновей во сне, когда они уснули во славе, победив в олимпийских соревнованиях. “И бог выполнил эту просьбу, и они стали теми, о ком можно сказать, что они славные герои. А если бы они продолжали жить...” (стр.155), то еще не известно, чем бы кончили.
И момент смерти индивида не подходит для понимания истины (как смысла, цели, причин и окончательных следствий поступков). Моментом окончательного расчета будет момент гибели человечества. Ведь каждый индивид получает мыслительный аппарат, построение которого им не контролируется, который активно участвует в формировании поведения индивидов. Этот аппарат и передаваемая от поколения к поколению культура участвуют в жизни индивида наравне с индивидуальным опытом, включая опыт духовный. И вся эта система построена так, чтобы повышать потенциал человечества. Но угрозы существованию человечества имеют различную природу. Мы повышаем свою защищенность от известных угроз. Появление новой угрозы может обесценить, сделать неправильной и ненужной предшествующую разумную деятельность людей, понесенные жертвы. Как же нам жить сейчас? “Деятельный пессимизм” - ответ на это фундаментальный вопрос.
“Жизнь означает не продолжение жизни, а интенсивность, ощущение себя живым. Нас радует наше состояние радости” (стр.155).
Эквивалент - современное представление о приемлемом качестве жизни, при недостижении которого жизнь перестает быть желаемым благом для индивида. Конкретное наполнение понятия “приемлемое качество жизни” очень меняется во времени и в различных культурах. Вовсе не всеобщим является признание интенсивности (насыщенности яркими событиями) необходимым условием приемлемого качества жизни. И пока не известен конец человечества, нет оснований считать какой-либо из вариантов истинным, а другие - ошибочными.
“...Внутри малейшего куска жизни уже присутствует смерть. Жизнь и смерть связаны. Не в том смысле, что мы изменяемся, старея, в ходе времени, а в том, что внутри, не над, а внутри каждой частицы жизни присутствует смерть” (стр.155).
Каждое движение жизни - это мгновение выигранное у смерти, мгновение в “большой гонке”, мгновение отбора, разделения на живое и мертвое, мгновение приближения к смерти. Случайный поток разрушительных воздействий неостановим, спектр опасности угроз (требуемого для их преодоления уровня защищенности) неограничен, со временем неотвратимо нарастает вероятность встречи с более опасными воздействиями, чем встречавшиеся раньше, чем те, которые можно пережить в сиюминутном состоянии. Сиюминутное движение может оказаться решающим когда-то в будущем, обратным лучом высветив сегодняшние истины и иллюзии.
ММ говорит о важнейшем в психологии языком традиционной философии: “Понимание не венчает мир. Вот мы говорим, что есть мир посюсторонний, а есть - потусторонний. Мы как бы разделяем: там живут боги и истины, а ниже живет большой мир, наш мир, мир смертных, мир лжи. Но религиозная и философская мысль утверждает, что внутри мира, в каждой его частице все это соединено. Поэтому тот мир не “над”, а он присутствует здесь, в малейшем. И модус его присутствия прежде всего - это независимость в нас от нас самих. ... То в нас, что пришло к нам, и вне нас есть независимо от нас. Или то, чего мы не искали” (стр.156).
То в нас, что не зависит от нас, то, что мы получаем готовым, то, что не умеем учитывать, пытаясь задним числом разумно оправдать свои действия - врожденный аппарат мышления. Свойства этого аппарата на содержательном уровне участвуют в формировании разумного поведения, и это участие не контролируется сознанием. Это участие задает в качестве цели поведения - благополучие человечества. Что есть человечество для индивида, предопределяется импритингом в детстве. В чем состоит благо для человечеств - в увеличении численности и в повышении уровня защищенности от известных угроз.
И опять - о искусстве. Вводится понятие о “духовных эквивалентах” объектов, составляющих книгу. Извлечение духовных эквивалентов из объектов внешнего мира - это работа мысли в жизни. Писатель читает внешний мир, как книгу, извлекая духовные эквиваленты. Этот труд “равнозначен тому, чтобы создать произведение искусства” (стр.157). “Пруст замечает: разве интерпретация, расшифровка не равнозначны созданию произведения искусства? “ (стр.157). А расшифровывает он “физические явления” - покраснение щек Альбертины. “... И Марсель понял, что может ее поцеловать” (стр.158).
БИГЛОВ Ю.Ш. КОНСПЕКТ ЛЕКЦИЙ О ПРУСТЕ МЕРАБА МАМАРДАШВИЛИ
С ЗАМЕТКАМИ ЧИТАТЕЛЯ, ИСПОВЕДУЮЩЕГО
ДЕЯТЕЛЬНЫЙ ПЕССИМИЗМ г.Белгород, 2000г.